Белорусские журналисты продолжают увольняться с госканалов из-за несогласия с итогами выборов и информационной политикой. На прошлой неделе мы публиковали монологи тех, кто ушел еще до выборов — двух ведущих развлекательных шоу и ведущей культурной программы. Теперь мы поговорили с ведущим Агентства теленовостей — эта структура считается одним из главных пропагандистских отделов Белтелерадиокомпании (БТ).

Сергей Козлович работал на белорусском ТВ с 2011 года. Он начинал с монтажа на телеканале ОНТ (Общенациональное телевидение), затем стал корреспондентом. В Агентстве теленовостей Козлович проработал около года. Он ушел после программы от 10 августа, в двенадцатичасовом эфире которой ему пришлось зачитывать позицию официальных ведомств о протестах.

Сергей Козлович — о том, что подтолкнуло его уйти, есть ли независимое телевидение в Беларуси и каково это — работать на крупнейшем госканале страны.

— Почему вы приняли решение уйти именно сейчас?

Это было эмоциональное и немного спонтанное решение. Когда я выходил в эфир утром 10 августа, я еще не знал, что уйду. Решение я принял после выпуска, в котором мы рассказывали о том, как силовики распутали схему протестов: кто в них участвовал и для чего это вообще сделано. С позицией телеканала на тему протестов я был не согласен. В этом эфире я пережил очень тяжелую психологическую нагрузку и понял, что дальше политика канала будет развиваться именно в этом пропагандистском ключе, а я говорить подобные вещи не смогу.

— Почему вы вообще пошли на государственное телевидение? Или в Беларуси в принципе не существует независимого вещания?

В Беларуси нет независимых каналов. Есть три госканала и мелкие каналы городского формата. Но построить карьеру можно только работая на государственном телевидении. Я начинал свою карьеру на ОНТ, а на «Беларусь-1» пришел год назад — меня позвали знакомые.

— Вы не хотели работать в президентском пуле?

Нет, я туда не стремился. Мне приходилось читать только какие-то официальные вещи в эфире. На БТ я выезжал на съемки — делал репортажи о событиях. У меня есть два больших материала, но они были посвящены природе — восстановлению популяции редких животных. Мне больше интересны такие вещи, нежели политика.

— Вы жалеете об уходе?

Я совершенно спокойно отношусь к расставанию с БТ как с административным ресурсом и единицей медиа, но жалею о том, что пришлось расстаться с командой. На этом канале продолжают работать профессионалы.

— В Instagram вы писали, что вам заплатили 10 белорусских рублей (290 российских рублей). Как так вышло?

Это было решение канала, и я хочу получить объяснения. Меня не уведомили заранее. По сути, меня лишили премии за июль и часть августа. Но из-за того, что почти вся моя зарплата — это премиальный фонд, выходит, что я полтора месяца работал бесплатно. Это «дружеский жест» телеканала в ответ на то, что я порядочно ушел. Чтоб вы понимали, после того раза, когда я обозначил свою позицию начальству — я вышел в еще один эфир. И он прошел без нареканий.

— Вы почти десять лет проработали на белорусском телевидении. Все это время там действует пропаганда?

В Беларуси нет альтернатив государственным телеканалам — везде есть цензура. Сколько телек работает — вещается только официальная позиция власти. Мы не берем в расчет такие издания, как «Белсат» и Sputnik — они зарубежные. Но вести разговор о частных и сколько-нибудь независимых белорусских изданиях нельзя.

— Как работает цензура на БТ? Вам заранее приносят методички, в которых содержится информация, как и что освещать?

Я не получал никаких методичек и сомневаюсь, что мои коллеги что-то получали в материальном виде. Есть просто подход к освещению тех или иных тем. Например, вы не увидите в эфире, что Лукашенко сделал что-то не так. Я не один обрабатываю информацию, я не один ее добываю. Другие журналисты подготовили для меня сообщение от силовых структур о том, как в официальных ведомствах увидели картину и как они оценивают ситуацию, которая происходила накануне [9 августа]. С этим я вышел в эфир.

— Что вы чувствовали, когда вышли в тот эфир и начали зачитывать официальный текст МВД, котором говорилось о провокациях на мирных демонстрациях?

Если вы хотите услышать слова «стыд» и «страх», то у меня не было такого. Это ощущение не описать. Очень сильная нагрузка, которую я постарался сравнить со своим первым эфиром. Все смешивается в кучу: и ответственность за текст, и волнение за то, что на тебя смотрят. А 10 августа эта эмоция была еще мощнее, потому что во время отсутствия интернета на нас смотрят практически все. Поскольку больше неоткуда было получить новости. А потом, как я и предполагал, последовали куда более жесткие истории.

— Что значит «жесткие истории»?

Дальше последовали смерти, версии этих смертей. Были ситуации, когда звучали версии, что человек сам себя подрывал, а потом в МВД допускали, что протестующий мог пострадать от рук силовиков. Я не думаю, что изначально не была ясна картина произошедшего, учитывая, что сейчас очень много камер и видеоматериалов.

— Много ли людей ушли с БТ как только начались протесты?

Я вам не скажу, сколько всего ушли, поскольку очень большая организация. Могу лишь сказать, что уходят не только из АТН (Агентства теленовостей), где я работал. Уходят и с культурных каналов, и со спортивных. Из АТН за мной ушли трое моих коллег. Еще одного знакомого уволили.

— Поступали ли угрозы уволившимся?

Не знаю про других, но меня это не коснулось.

— А предлагают ли деньги, чтобы остаться?

Я обозначил свою позицию и никаких предложений мне больше не поступало.

— По словам Лукашенко, освещать митинги на БТ теперь будут российские журналисты. Может быть, вы в курсе, кто это?

Мне не особо известно, кто эти люди и не хочу связывать, но в лентах видели Ираду Зейналову. Я не думаю, что журналисты такого высокого полета будут у нас работать. По мне, это будет больше редакторско-продюсерская работа. То есть они будут направлять и показывать, как нужно подавать, какие тексты писать, но в кадре будут наши люди.

— Этично ли это — приглашать иностранных журналистов на госканал освещать внутреннюю ситуацию в стране?

Я не знаю, о какой этике можно говорить после поступка руководства в мой адрес, когда я полтора месяц работал бесплатно. Я понимаю, если бы с меня было бы какое-то взыскание. Теперь осознаю, что эти деньги, которые мне недоплатили, вероятнее всего, пойдут на поощрение людей из России, хотя вроде как заявлялось, что они будут работать бесплатно.

Как на это смотреть со стороны этики? Это плевок руководства в лицо тех журналистов, кто остался работать на телеканале. Это показатель того, что к людям на БТРК относятся очень плохо. Если руководство не ценит кадры, то видимо Россия сюда переедет и будет работать у нас на ТВ, и скоро у нас будет не «Беларусь-1», а «Россия-1».

— Вы планируете дальше развиваться в роли социального журналиста?

Надеюсь, что все получится с моим блогом на YouTube «Не по телику». Я его запустил четыре месяца назад, беру там интервью у необычных белорусов. В перспективе хотелось бы привлечь инвесторов и раскрутить канал. На Ютубе другие законы — и какая-никакая свобода.

Рассказываем о цензуре в Беларуси и других авторитарных государствах — в нашей регулярной рассылке и в телеграме.