15 июля 2009 года Наталья Эстемирова, журналистка и правозащитница центра “Мемориал”*, работавшая в Чечне, была похищена в Грозном. В тот же день ее тело с огнестрельными ранениями нашли в соседней Ингушетии.

Убийство Эстемировой вызвало большой резонанс в Чечне, России и мире. Ее коллеги из “Мемориала”* связывали убийство с правозащитной деятельностью и расследованиями, над которыми она работала, и подозревали причастность российского правительства к ее смерти. Председатель совета “Мемориала”* Олег Орлов обвинил в убийстве главу Чечни Рамзана Кадырова, замешанного в многочисленных нарушениях прав человека, включая пытки и казни членов ЛГБТ-сообщества в республике. В ответ Кадыров подал на Орлова в суд за клевету, но тяжба закончилась отзывом иска.

Через два года после смерти Эстемировой российское следствие так и не нашло убийцу. Тогда ее сестра Светлана обратилась в ЕСПЧ с просьбой провести полноценное расследование и привлечь виновных к ответственности. Светлана заявила, что российские власти несут ответственность за смерть ее сестры, поскольку не смогли защитить ее, а чеченские власти, включая Кадырова, лично угрожали Наталье.

Десять лет спустя, 31 августа 2021 года, Европейский суд постановил, что Россия не провела тщательного расследования убийства, но не нашел доказательств причастности государства к смерти Эстемировой.

Я поговорила с дочерью Натальи Ланой, которую я знаю уже несколько лет, о неутешительном решении и мрачном будущем свободы слова в России.

Интервью переведено с английского языка, отредактировано и укорочено.

Coda: Решение ЕСПЧ опубликовали во вторник утром. Ты, друзья и коллеги твоей мамы ждали его годами. Какой была твоя первая реакция?

Лана Эстемирова: Это было очень неожиданно, потому что дело рассматривали целых 10 лет — это вполне нормально, такие дела могут лежать в ожидании решения целую вечность. Я так нервничала, почти не спала. У меня просто постоянно крутились в голове эти мысли, и это было очень волнительно — постоянно обновлять страницу. Я так переживала, что сначала даже ничего не поняла. Мы с мужем вместе читали решение, и в какой-то момент он сказал: “Ой, они не признали российские власти причастными к этому убийству”. Меня просто будто бы ударили по лицу. Мне было так больно, я разрыдалась и плакала без остановки еще несколько часов. 

Приговор состоял из двух частей. Они признали, что право моей матери на жизнь было нарушено, они признали, что российские власти не провели надлежащего расследования и обязаны сделать это. Это полный абсурд, потому что российская сторона не предоставила достаточно доказательств по этому делу, поэтому мне очень сложно понять, как судьи могли просто взять и принять такое решение, когда у них даже не было достаточно доказательств? 

В каком-то смысле это был последний шанс добиться справедливости, потому что мы все знаем, что пока Путин у власти, вряд ли они расследование будет проведено надлежащим образом. Видеть это решение было настоящим шоком, потому что я всегда ассоциировала ЕСПЧ со справедливостью. Благодаря этому суду российское государство признали ответственным за массовые убийства и похищения во время [чеченской] войны, и моя мама, на самом деле, помогала собирать эти дела. Именно она опрашивала жертв, собирала доказательства, вела переговоры. И наблюдать за тем, как в итоге она сама стала одним из этих дел, и ее так подвели, это просто разбивает мне сердце. 

Coda: Что, на твой взгляд, это решение значит для России в нынешнем политическом контексте?

Я думаю, что это очень тревожное событие. Мы наблюдаем полное разрушение прав человека в России. Мы видим подавление независимых СМИ, журналисты теперь обязаны объявлять себя иностранными агентами, что, по сути, полностью ограничивает свободу слова. В России постоянно убивают активистов и журналистов, а политики так и остаются безнаказанными. 

Это решение — как гвоздь в крышке гроба, но не последний, потому что в России очень много гвоздей. Я думаю, что все это очень настораживает, потому что теперь любой, кто хочет высказаться против активистов, может просто указать на это решение и сказать: “Вот, это ваш любимый ЕСПЧ, на который вы всегда ссылаетесь, Конвенция о правах человека”. И, конечно же, это просто огромный удар. 

Coda: В целом, ты думаешь, что другие страны и международные институты могли бы активнее осуждать то, что происходит в России?

В общем, я думаю, что да, они делают недостаточно. За последние десять лет мы несколько раз видели, как Россия переходит границы дозволенного. Мы видели аннексацию Крыма, мы видели, как сбили самолет MH17, нарушения прав человека, совершенно шокирующие. И, в то же время, от России никто не отвернулся. Российские олигархи по-прежнему пользуются всеми благами, которые может предложить им Запад. Половина футбольных клубов в Великобритании принадлежит олигархам из постсоветского пространства. Это же, в некотором смысле, тоже западные институты. 

Есть политики, которые искренне заботятся о нарушении прав человека и хотят улучшить ситуацию. Но я бы сказала, что иногда западные политики одной рукой с укором машут пальцем, а другой подписывают секретные сделки и договоры. 

Я постоянно слышу от разных активистов и журналистов, что они уже просто не надеются, что кто-то может помочь им за пределами их страны. И хотя это трудно и почти невозможно, нам действительно нужно полагаться на себя, потому что никакой внешний спаситель не придет. Ни один институт, ни одна армия не придет из-за границы, чтобы спасти нас. И нам просто нужно набраться мужества и продолжать идти вперед.

Coda: Если бы ЕСПЧ принял иное решение, что изменилось бы?

Я думаю, что это была бы очень важная символическая победа, потому что денежная компенсация не имеет смысла. Как можно оценить жизнь человека? В этом случае они оценили ее в двадцать тысяч евро, и это наводит на мысли, значит вот сколько стоит ее жизнь? Но дело не в компенсации. Дело в символической победе. Так много убийств активистов, известных активистов остаются безнаказанными, а заказчики этих убийств так и не найдены. Я думаю, это имело бы большое значение, если хоть кто-то добился бы справедливости.

Coda: Ситуация в России все хуже и хуже. Спустя 12 лет после убийства твоей мамы Кадыров и Путин все еще у власти, а “Мемориал”*, где она работала, теперь “иностранный агент”. Каково было тебе все эти годы наблюдать за этим издалека? 

В 2010 году я уехала из России. Первые несколько лет после убийства моей мамы я была сосредоточена на исцелении и пыталась просто жить своей жизнью. Мне было 15 лет, когда это случилось. Я переехала в чужую страну, где почти никого не знала, и сознательно отгородилась от всего этого. Я не давала никаких интервью, я очень берегла мои отношения с мамой. К счастью, ее коллеги сделали все возможное, чтобы продолжать бороться за это дело и пытаться провести свое собственное расследование. 

Став старше, я начала больше писать об этом деле, выступать публично. Это очень сложно, когда ты так близко, когда ты должен быть и защитником, и дочерью, у которой есть своя собственная боль внутри.

Coda: Что дальше? Как ты думаешь, есть ли хоть какая-то надежда привлечь к ответственности виновных в смерти твоей мамы?

Прежде всего, мы соберемся с адвокатами и оценим дальнейшие действия. Я считаю, что пока Кадыров у власти, а значит, пока у власти Путин, мы не найдем убийц, они не будут наказаны, потому что люди, которые ответственны за это, находятся у власти. А до тех пор, я думаю, нам нужно делать все, что в наших силах, и быть терпеливыми, чтобы дождаться падения этого режима.

* организация внесена Минюстом России в реестр иностранных агентов